Эту сказку довелось мне услышать в детские годы, когда на родину мою, на отрезанный от железной дороги захолустный лифляндский уголок Голгофск, надвигались ещё сумрачные, дремучие леса, в которых зимою показывались волки, куда летом забегали лоси и где по ночам дико кричали филины.

Вьюга домела до окон нашего маленького домика сугроб. Ветви обледенелых деревьев сердито царапались по деревянным доскам крыши, в трубе жалобно плакала «душа непогребённого младенца».

В тёплой, полутёмной комнатке, освещённой лишь скупым пламенем лампадки, мы с сестрёнкою сидели, крепко прижавшись к коленям старушки, которую дети звали «муимамма» и, затаив дыхание, слушали занятный, немножко страшный и странный рассказ.

- Есть, дети, далеко отсюда город – Рига, с большими башнями и многими церквями. Дома там такие, как несколько наших церквей, взятых вместе, а самый маленький из них выше старого дуба, который растёт по дороге к кладбищу.

Людей там больше, чем листочков на липе, и все они важные, как наш барон, и богатые, как лавочник.

Сама я никогда там не была, но вам, когда вы станете большие, придётся поехать в Ригу учиться.

А каждый новый год вы, как все деревенские люди будете приезжать в гости домой, потому что новогодняя ночь – самая страшная для Риги. В новогоднюю ночь Рига когда-нибудь провалится под землю.

О том, почему и как это будет, я расскажу, мои милые, вам.

Старушка поправила свой платок, погладила белокурую головку моей сестрёнки и начала свой рассказ.

А была Рига такой сильной потому, что в ней царствовала тогда очень сильная колдунья. – Как только враги начинали стрелять, она сейчас же обращалась в огромную сороку, летала над башнями города и, щебеча колдовские слова, отводила все пули вбок, в широкую реку Двину, про которую вы умеете петь песенку.

Зато пули защитников города летели прямо и убивали многих нападающих. А в самых главных начальников стреляла сама колдунья – сорока, и после её пули никто не оставался в живых.

Три года стоял русский царь около Риги и понял, наконец, что грозного города взять нельзя.

Опечаленный, он уже хотел уйти вместе с войском обратно в свой город Москву и велел уже запрягать лошадей, как вдруг к нему пришёл солдат, по имени Петруша, и сказал:

- «Царь, я знаю, как можно победить Ригу. Могу сделать это, но только тогда я через три дня должен буду умереть».

Царь начал очень просить Петрушу, чтобы тот помог ему победить злой город и обещал за это много, много денег, золота, серебра и большое имение. Но Пётр сказал:

- «Царь, зачем мне это всё, если я через три дня умру?»

Царь обещал, что сделает жену, детей Петруши и всех его дядей, тёток, двоюродных братьев и сестёр самыми богатыми людьми в России.

Петруша ответил:

- «Нет у меня никого из родных. Но я всё-таки помогу тебе победить злую Ригу, если ты после взятия города построишь там большую церковь, поставишь на башне петуха, величиною с лошадь, и назовёшь эту церковь моим именем».

Царь обещал построить в память Петра церковь, и Петруша потребовал, чтобы ему сделали 9 серебряных пуль, да таких, чтобы каждая из них была в три раза тяжелее предшествующей.

Для этого надо было много серебра. Для изготовления пуль царь срезал даже со своего богатого кафтана все серебряные пуговицы. И в одну ночь желание Петруши было исполнено.

На другой день, как только солнышко показалось над башнями Риги, русские солдаты все стали палить из всех ружей и пушек сразу.

Владычица Риги, конечно, обратилась в сороку и поднялась высоко к тучам. Когда она увидела Петрушу, то громко и печально прокричала:

- «Ах, это ты опять, Пётр. Ты ли? Отвечай!»

Пётр ничего не сказал страшной птице, а выстрелил в неё. И она тоже в то же самое время выстрелила в Петрушу.

Обе пули столкнулись на одинаковом расстоянии между колдуньей и солдатом, и вместе упали на землю.

Потом они второй раз выстрелили вместе, но серебряная пуля уже отодвинула пулю колдуньи немножечко назад. Третья пуля упала ещё ближе к колдунье и, наконец, девятая пуля попала прямо в грудь владычице Риги.

Сорока громко вскрикнула, обратилась в большую страшную женщину и сразу провалилась сквозь землю.

Тогда Рига сдалась, русский царь нашёл в белых стенах так много золота и серебра, что не мог увезти даже на сорока возах.

А Петруша всё время ходил бледный, печальный и только глаза его сверкали как светлячки в траве в Ивановскую ночь.

На третий день после взятия города царь начал строить церковь, как обещал Петру. Когда положили первый камень, то под землёю раздался гром, как будто кто-то большой и страшный заговорил. Петруша тогда сложил руки крестом на груди и сказал:

- «Да, это я и Рига моя!»

Потом он пошатнулся и упал мёртвым.

Петрушу похоронили на том же месте, где он умер, а сверху построили красивую красную церковь, которая и теперь – самая большая в Риге.